В гостях у Лешего

А как быть с “диким человеком” на территории Северного Прикаспия? Ландшафт здесь равнинный, тут не то, что гор, приличного леса не встретишь. Однообразный пейзаж несколько оживляют жиденькие леса, лентами тянущиеся по балкам, да вдоль рек. При таком положении, кажется, не только “дикому человеку”, но вполне заурядному животному спрятаться негде. Впрочем, не все выглядит так однозначно и в этом кроется второе предубеждение. Ровным и легко просматриваемым пространством степь видится только с высоты птичьего полета. На самом деле, орография поверхности настолько сложна, что заплутаться в степи так же легко, как и в густом лесу. Поднятия чередуются с понижениями, поверхность изрезана руслами палеорек, встречаются пресные озера, с берегами, густо поросшими камышом, иной раз на двадцатиметровую высоту вздымаются барханы. Местами, там, где на дневную поверхность выходят древние породы, попадаются карстовые провалы с укромными гротами, порой уходящими в многокилометровые подземные пустоты. Наконец, Прикаспийскую низменность пересекают широкие речные долины Волги, Урала и

Терека, настоящие линейно вытянутые оазисы, которые, ближе к морю образуют обширные дельты. Северное побережье Каспийского моря иззубрено множеством заливов-култуков, куда впадают сотни проток-ериков, песчаными наносами сложено бесчисленное количество низменных, поросших тростником и рогозом островов.

Понятно, все это огромное пространство заселено, в той или иной степени используется в хозяйстве и сейчас нет уголка в безоглядной степи не испытывающего антропогенного воздействия. При таком положении, даже учитывая наличие сильно расчлененного рельефа, фактор беспокойства играет весьма существенную роль и, конечно, крупному животному, особенно такому необыкновенному как “дикий человек” в неизвестности долго не продержаться. Но, обратим внимание, так было не всегда. Еще в XIX веке на пространстве от Кубани до р.Урал водились тарпаны, а кочевые племена нисколько не стесняли многомиллионное стадо сайгаков. Процент оседлого населения в Поволжье стал увеличиваться только с включением этой территории в пределы Московского государства. Массовое же заселение, и планомерное освоение низовий Волги началось в XIX веке.

К этому же времени относятся и первые упоминания исследователями фольклора поверий в духов природы у народов Поволжья. На первый взгляд, нет никакой взаимосвязи между этими духами и “диким человеком”, но при близком рассмотрении, применяя простейшие научные методы - сопоставление и количественную обработку данных, оказывается, что и те и другие ничем особым не отличаются (Подробно по данному вопросу см.: Поршнев Б. Ф. Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах. М., 1963 и Баянов Д. Ю. Леший по прозвищу “обезьяна”. М., 1991).

Если отбросить элементы мифотворчества в виде рогов, копыт и некоторых других атрибутов, то в конечном результате любой демон предстает в виде крупного двуногого человекоподобного существа, покрытого шерстью, ведущего сумеречно-ночной образ жизни. В таком облике, но под именем арсуре (“получеловек”) он присутствует в фольклоре чувашей, у коми и зырян это - гона-пелъ (“мохнатоухий”), русских - леший (“лесной человек”), абхазцев - абнауаю (“лесной человек”), чукчей -мирыгды (“плечистый”)...

Зафиксирована информация о появлении духов природы и на территории Северного Прикаспия. Так, во второй половине XIX века астраханский медик Ольдекоп пишет, что в Астраханской губернии “верят в “лопастов”, околдованных людей, в водяных и в русалок, причиняющих людям разное зло...” [11, с. 393]. Так как здесь требуется разъяснение, обратимся к такому знатоку великорусского языка как Владимир Даль. Оказывается, лопаста или лопастый (соответственно, женская и мужская ипостаси), а в некоторых случаях лобаста, это род водяного и русалки, но живущие в камышах [1, с. 266]. Любопытный факт ¾ оказывается, наши предки видели отличие речных русалок от тех, кто обитал в камышовых зарослях.

Известный русский фольклорист Д. К. Зеленин указывал, что термин лобаста (лопаста), применяемый также на Кавказе, является производным от восточного албасты, названия антропоморфного духа, широко известного у тюркских народов [3, с. 147]. Впрочем, на наш взгляд, этимология термина лопаста имеет иное объяснение и относится к исконно русскому языку. Прежде всего, обратим внимание на слово лопастый, применяемое для обозначения мужских особей. По существу оно является прилагательным и характеризует некий объект имеющее нечто плоское и широкое. Именно от этого слова происходит другое, хорошо нам известное слово “лопасть”, которое, помимо общеизвестного значения, означает также: ступня, лапа, стопа, подошва [1, с. 266]. Выводы В. Даля подтверждают и современные этимологические изыскания, из которых следует, что в основе слова лопастый находится не сохранившееся до нашего времени слово “лопа”, т. е. вариант существительного “лапа” [17, с. 245]. В данном случае, только об одной характерной детали дикого человека может идти речь ¾ о большой и плоской ступне. Следовательно, лопастый и лопаста являются обладателями большой лапы! Вполне допустимо, тем более что подобный прецедент словообразования уже имеет место. Как широко известно, именно бигфутом, т. е. “большеногим” называет “дикого человека” англоязычное население Северной Америки!
http://alamas.ru/rus/publicat/Kirokosyan.htm

весьма познавательное чтиво

Владимир Иванович Даль
"Уральский казак"
"В. И. Даль "Избранные произведения"": Правда; Москва; 1983

1. Мотались на рыбалку в деревню. Ну, тоесть поставили сети, сходили в баню и всю ночь -гудели.
Завели разговор про лешего и прочую нечесть, плавно першли к снежному человеку. Сошлись во мнении что это в Гималаях. Я правда сказки и предания местные вспоминать начал, но все отмахнулись -сто лет тут живем и ничего не видели.
Ну выпили еще и я пошел на улицу курить. Курю. Выходит один из гостей. Здоровый мужик, в возрасте. Сейчас в Москве живет, в нашей области личность достаточно известная. Поэтому называть не буду - серьезный дядя.
- "Хочешь я тебе поведаю как я черта видел?"
-"Хочу"- говорю.
-"Тока ты меня не поминай, когда трещать будешь. Я эту историю первый раз рассказываю"

Дело было году в 84-85 ("Горбачев перестройку начал"). Где то середина ноября. Первые морозцы ночью - трава жесткая и в инее, грунт коркой покрыт.
Поехали они втроем на озера за уткой-гусями. Там оврагов много и река разливаясь систему проток-озер образовывает. Берега талами, осокой да камышом поросшие.
Вобщем двое с вечера в разных местах позиции заняли, чтоб утром "когда на крыло птица встанет" дробью настрелять. Птицы осенью очень много у нас. Третий мужик с собакой у машин остался, на другом берегу.
Лежит он значит под кустиком, недалеко от воды. Напротив камыша заросли. Рано утром, чуть светать начало, со стороны протоки -всплеск. Он голову поворачивает, плывет чего то с того берега. Не большое, на утку или живность не похоже вроде. Лежит, смотрит. Как подплыл этот предмет поближе -вроде как голова. И кода до берега нескролько метров осталось, из воды плечи показались. Причем как будто шеи нет. Голова и сразу широченные плечи. Вобщем выходит на берег "туща здоровенная, с меня ростом тока ширше гораздо".(а дядька сантимов на 5-7 выше моих 188 см и вес не как у меня 80 кг, а все 120-130). И отряхивается.
-"Как именно?" - спрашиваю
-"Чуть наклонился, руками длиннючими в колени уперся и как собака встряхнулся".
И пошел прям на него - не заметил походу. Ну мужичок курочки взвел, правда: "Х..ли дробью с такой тушей сделаешь" и его окликнул. Типа отвали с линии огня. Тот взрогнул, остановился и присел. Ниже линии кустов -в силуэт их темный попал и ...исчез.
Я его спрашиваю:
-"Как это исчез? Неужели следов не было?"
-"Я днем потом ходил смотреть. В том месте где оно присело - по траве след от того как оно к кустам у воды уползло".
Тоесть он присел, потом ползком учапал в воду и камыши.
"А в у самой воды, где замерзшая грязь продавилась -след, как будто кто то в ластах из воды выходил. Широкая и длинная такая лапа".
Он мужикам рассазывать не стал -думал голюники (хотя не пили до охоты - традиция). А тот что с собакой остался, сказал дескать под утро пес подвывать начал, хвост поджал и на кусты у воды глядел.
Вобщем за последующие пару дней ничего больше он такого не видел. Да и вобще в жизни.
http://www.narod.ru/guestbook/?owner=41499529

2. Совсем недавно с охотниками общался. Начал про необычное расспрашивать. Один рассказал, что во время охоты (осень, год уточнить не смог , 7-8 лет назад) стоя на хребте заметил двигающуюся вдалеке по балке фигуру. Глянул в оптику - "косматик идет". Причем произнес это спокойно совершенно, как само-собой разумеющееся. На вопрос дескать, что за "косматик", рассказал что когда был маленьким (а ему сейчас лет 50 наверное), родители отправляли его на лето к бабке в Архангельскую область в деревню. А та ему запрещала одному далеко в лес ходить - "коматиком станеш". Вроде как были случаи что в старину дети в лесу пропадали, а через какое то время родне иногда в лесу показывались на глаза. Тока заросшие сильно. Поэтому наверно косматики?

не
не надо
там с районом тяжко -все примерно и на пальцах

второй случай Башкирией быть могет
а первый - Казахстаном

опять же кто знает - может прикололись
про нашу область это прабабку мою надо, но это -конец 19 века. совсем другая история

В тот день братья Бочкаревы и пятиклассник Коля Аксенов из поселка Ащибулак Илийского района (Казахстан) около пяти часов вечера отправились косить сено в район каналосточных вод. Проселочные дороги в этих местах полны неприятностей, и через десять минут езды у мотоцикла была проколота камера колеса. Заминка получилась в довольно глухом и безлюдном месте. Люльку пришлось отсоединить, после чего Бочкарев-старший уехал в поселок за новым колесом, оставив Бочкарева-младшего и его друга сторожить недвижимую часть мотоцикла. Прошло полчаса, и друзья явно заскучали от бездействия и жары. Шум камыша метрах в двадцати от них неожиданно привлек внимание. Заросли раздвинулись, и перед охваченными ужасом ребятами появилось невиданное существо. Оно напоминало обезьяну. Тело было покрыто густыми темно-серыми волосами, их не было лишь на верхней части головы, являвшей собой гладкий покатый череп, обтянутый черной, словно уголь, кожей. Уши отсутствовали, вместо глаз узкие прорези с чем-то мутным, вроде бельма, вместо зрачков. Кисти верхних конечностей (рук) согнуты вовнутрь. Рост, правда, далеко не обезьяний — около трех метров.

Существо опустилось на четвереньки и, издавая рычание, двинулось на ребят. Тех, естественно, как ветром сдуло. Бежали, не чувствуя ног, слыша за спиной приближавшийся хрип и топот преследователя. Неизвестно, какой бы была развязка, не появись на дороге Бочкарев-старший. Ничего не понимая, тот все же не растерялся и сигналом мотоцикла попытался напугать огромную обезьяну. Эффект возымел должное действие — она не замедлила скрыться в камышах. После этого Бочкарев-старший отвез перепуганных ребят в сторожку-вагончик, находившийся неподалеку, а сам, захватив с собой сторожа, уехал за брошенной люлькой. Не прошло и получаса, как Бочкарев-младший заметил из окна огромную тень на земле у вагончика. Секунда понадобилась на то, чтобы запереть дверь на защелку. В следующее мгновение стены уже содрогались от мощных ударов извне, заглушаемых хриплым ревом. Это продолжалось минут пятнадцать. Неизвестный даже пытался опрокинуть вагончик, начав его интенсивно раскачивать (что обыкновенному человеку не под силу). Появившиеся мотоциклисты вновь заставили неизвестного скрыться. Теперь уже насовсем....

“Я демобилизовался из полка морской авиации в самое смешное хрущевское время, когда “урезали” крестьянские хозяйства, когда, чтобы держать “урезанное” личное подворье, приходилось “для себя” косить сено по ночам, а день махать косой на колхоз. Так было. Для своей буренки косил по ночам и я. Причем надо было забиться в дикую глушь, подальше от дорог, чтобы начальство не увидело тебя на тайном покосе.

Так вот, для “личного покоса” я в июле 1960 года как раз и забился в такую глушь. Это урочище почему-то Сдохловкой в нашей деревне называлось. Приглядел отличный покос на краю этой самой Сдохловки, непролазные чащобы с болотом где-то внутри нее, и стал приезжать сюда по ночам верхом на лошади с колхозного покоса, на котором мы вкалывали неделями безвыездно. Страшновато было одному, и я обычно брал с собой своего кобеля-волкодава и двустволку. На всякий случай: у нас ведь и с мишкой в любой момент можно нос к носу столкнуться.

Косил без помех две ночи, проходя прокосы правым плечом к болоту.

Приехал на третью ночь. Луна как прожектор. Привязал лошадь к березе на длинный повод, повесил на сучок ружье — заряженное. Развел костерок-дымокур, покурил и врезался в разнотравье с мыслью докосить к утру до самого закрайка чащобника. Немного оставалось. Машу косой, все забыв. Кобель мой улегся рядом с костерком, конь напитался и, смотрю, тоже к дыму поближе подошел. Дремлет стоя.

Уже почти развиднелось. С болота потянуло туманом. Я остановился, встряхнул плечами и полез в кармашек куртки за сигаретой. До закрайка чащобника оставалось метров, может быть, пятнадцать, не больше.

Я вытащил сигарету, стал прикуривать, чуть склонившись к огоньку спички, и вдруг всей кожей почувствовал, что кто-то пристально смотрит на меня справа из кустов. Я невольно замер, оцепенел. Всего сжало. Такого со мной никогда не было. Хотел шагнуть к костерку и не мог. Сковало до спазм в горле. Не помню, дышал я или нет. Глаза, кажется, поворачивались, но шея не поворачивалась. Как парализовало. Я из подо лба видел, что в кусте ракитника кто-то есть. Стоит и смотрит — пристально и леденяще. Потом вдруг разом “отдало”, как говорят у нас в Сибири. Я рванулся к ружью, не помню, как сдернул его с сучка и дуплетом бабахнул в чертов куст. Что-то реготнуло оттуда, потом отпрянуло к болоту, короткий топот, потом длинный хлюпающий всплеск и — тишина.

Я судорожно перезарядил двустволку и бабахнул туда же еще раз. Стоял, натянувшись в ту сторону, и вдруг почувствовал, как дергается кожа на лице. Кобель тихо скулил и полз ко мне. Этого с ним никогда не было. Конь утробно ржал и рвал привязь. Я опомнился. Перезарядил двустволку, набросил ремень на плечо, огладил коня, чтоб он успокоился, потом кое-как прикурил уже другую сигарету. Когда курил, прыгали губы. Показалось, что волосы под кепкой стоят дыбом. Отвязал коня, смотал на руку привязь, вскочил на своего Цыгана (так звали коня), и он понес меня к становищу колхозного покоса.

Мужиков, которые косили “для себя” по ночам, как и я, еще не было. Потом стали подъезжать один за другим. Почти каждый спрашивал: “Кто стрелял?” Признался: я стрелял. “В кого?” — “Сам не знаю”. — “Не свисти. Никак сохаря уложил. Два раза дуплетом по зайцу не бьют. Признавайся”. Признаваться было не в чем. Заспорили. Решили проверить днем. В обед поехали верхами. Облазили весь мой покос, прочесали чащобу — никакого следа: ни медвежьего, ни сохатиного.

В кусте, по которому я дважды сдуплетил, трава была примята: кто-то стоял. От этого места к топи трава смята пунктирно: кто-то убегал скачками. Дальше — гиблая топь. Знал каждый, что сохатый проходит и топь. Пошли на другой берег болота. Облазили вокруг, но выходного следа предполагаемого сохатого нигде не нашли.

Некоторые мужики упирали на то, что я смертельно ранил сохатого и он утонул в гибляке — болотном бучиле. Но ведь рана дает обильную кровь, лось оставил бы и лосиные следы на закрайке болота. А следов не было, только примятая трава. Не было и крови. Значит, я не попал в того, кто подсматривал за мной из куста ракитника. Загадка.

Спустя несколько дней, парясь с дедом в бане, я рассказал ему обо всем.

— Где твой покос? — спросил дед.

— Да у Сдохловки. Справа от Плетневской дороги. Дед как-то странно зыркнул на меня, проговорил:

—Тоже нашел... Мы там никогда не косили. Проклятое место. Сдохловка, одним словом.

...Правда, стог я все-таки сметал там. Мужики помогли. Но потом никогда больше туда носа не совал.

Вспомню, и как-то не по себе станет. Молчал. А вот теперь решил рассказать тот жутковатый случай. Кто ответит: по кому же я все-таки стрелял?.. Да. Загадка.

Роман Голынский, Тюмень”.
http://rainstar.satka.net/unknown/yetti-lechiy.htm